Отрывки из романа

В 1930 году в журнале «Борьба миров» был напечатан научно-фанта-стический роман-утопия «Следующий мир» Эммануила Семеновича Зеликовича.

Профессор математики Джемс Брукс и его ассистент Вилли Брайт загадочным образом исчезают. Столь же непонятным образом Брайт воз­вращается и рассказывает удивитель­ную историю: Брукс нашел способ проникнуть в «четвертое измерение», литературный прием, с помощью ко­торого герои оказываются в «сосед­нем мире», на неизвестной планете.

Об их необычайном путешествии, пережитых приключениях читатель и прочтет в публикуемом отрывке.

 

Профессор казался бледнее обыкновенного. Резким дви­жением он включил предмет своей гордости – большой резонатор.

...В сотый раз загорелась яркая лампа, и поток мощных лучей с жужжанием и свистом прорвал «люк» в следую­щий мир. Профессор взглянул на хронометр: было четыре часа утра. Затем он взял меня под руку, и мы одновремен­но вступили в поле действия четырехметровых волн.

Раздался привычный взрыв, выбросивший нас за пределы про­странства в абсолютную тьму.

* * *

Это был головокружительный момент, похожий на провал в бездну. Мы прыгнули, вытянув вперед руки, и упали с высо­ты не более двух метров. Опустившись на почву, мы остались лежать ничком, не осмеливаясь поднять голову.

– Вы невредимы, Брайт? – тихо спросил профессор, но мне показалось, что его голос прозвучал более звонко, чем обычно.

Я нащупал в темноте его руку и ответил:

– Да. А вы себя как чувствуете, мистер Брукс? Не ушиб­лись?

– Нисколько. Все прекрасно – перчатки защитили руки и смягчили падение.

Наши глаза, привыкшие к сильному освещению коттеджа, ни­чего не различали в этой кромешной тьме. Сзади нас, журча и искрясь, изливались потоки волн резонатора. Через «люк» мы видели яркий объектив и смутные очертания кусочка нашей родины.

– Выключите резонатор! – скомандовал профессор.

Я нащупал в сумке рычажок, два раза повернул его и на­жал кнопку. Тотчас же раздался удар, подобный стуку захлопы­ваемой крышки пустой деревянной коробки. И маленькое отвер­стие, связывавшее нас с нашим миром, исчезло...

– Давайте сядем, Брайт, и обсудим положение, – сказал профессор. – Мы не ослепли, иначе бы не видели отсюда света резонатора. Возможны три варианта: первый – здесь всегда темно, второй – теперь ночь, третий – световые волны этого мира не соответствуют устройству наших глаз. Ба! – восклик­нул он. – Мы настолько растерялись, что упустили из виду самые простые вещи – ведь у нас же с собой электрические фо­нари!

Он порылся в своей сумке, и через мгновение яркий луч про­резал черное пространство и быстро исчез.

– Все в порядке. Но не будем злоупотреблять светом – мы не знаем, кто нас окружает. Необходимо быть крайне осто­рожными. Двигаться тоже не следует, чтобы не свалиться с горы или не упасть в яму. Посидим спокойно и обождем. Если положение не изменится, подумаем, что делать дальше.

Было очень жарко, но не чувствовалось, однако, ни малейшей духоты. Необычайно свежий, пропитанный озоном воздух дейст­вовал опьяняюще. Голова кружилась, пульс участился. Ощущение бодрости и энергии повышалось до степени энтузиазма. Хоте­лось двигаться, прыгать, петь, кричать.

Прошло около часа. Внезапно вдали что-то засветилось. Это было отражение на верхушках гор вспыхнувшего на противо­положной стороне горизонта зарева. Свет быстро усиливался, и показался выпуклый край луны.

– Прекрасно! – обрадовался профессор. – Есть луна, зна­чит, будет и солнце! А это еще что такое?..

Я увидел в другом месте более яркое зарево. И вскоре поя­вилась еще одна – огромная – луна.

Не успели мы налюбоваться этими светилами, как горизонт вспыхнул в новом месте, и показалась третья, на этот раз мень­шая луна... Мы вскочили, переводя глаза с одной на другую. Стало уже настолько светло, что можно было читать книгу. Нашим глазам открылся своеобразный ландшафт.

– Какая красота! – воскликнул профессор. – Трудно пред­ставить себе, чтобы нечто... но что же это наконец?!

Я обернулся и увидел одновременно выплывавшие... еще две луны.

– Пять лун! Где это видано! Если бы на Земле знали...

– Стоп! Вот шестая...

Но профессор ошибся – это не была луна, появлявшееся све­тило походило на широкий язык, который вытягивался под уг­лом вверх. Причем он был не сплошным, а состоял из несколь­ких слоев.

– Кольца?.. Неужели же...

Вскоре показалась выпуклость огромного шара. Он быстро вы­плывал, его исполинские размеры все увеличивались...

– Сатурн! Совершенно похожий на наш! Но какой гигант!

– Потому что близок. И наш достаточно велик. Земля могла бы катиться по его кольцам, как мяч по шоссе...

Еще несколько минут – и «Сатурн» целиком предстал перед нашими изумленными взорами. Его размеры потрясали; пло­щадь ядра казалась в сотни раз больше нашей Луны, а вместе с кольцами светило занимало громадную часть неба. В до­вершение ко всему продолжали показываться в разных местах горизонта все новые луны...

– Но сколько их! Когда же будет конец?..

– Пока восемь. Будем считать дальше...

За восьмой выплыла девятая, за нею десятая... Вскоре появи­лась и одиннадцатая...

Поднимаясь, «Сатурн» и луны приобретали серебристо-блестя­щий отлив. Стало светло, почти как на Земле в облачный день. Но это был совершенно иной свет... Некоторые луны начали уже опускаться, зато появились еще две новые...

– Это еще не все – завтра, Брайт, вы увидите солнце, по сравнению с которым наше дневное светило покажется жалким пигмеем!

– Почему?

– Солнце-геркулес! – вдохновенно продолжал профессор. – Какой массой оно должно обладать, чтобы удерживать на та­ком близком от себя расстоянии эту гигантскую планету с ее спутниками!

– Но из чего вы заключаете, что они близки?

– Как «из чего»? – поразился профессор моей недогадли­вости. – А сила освещения «Сатурна» и лун? А температура сгружающей нас атмосферы?

«Сатурн» между тем приближался к зениту, сверкая, как по­лированное серебро. Окружавший его световой ореол образовал новое гигантское кольцо с исходившими радиально лучами, на­подобие северного сияния. Оно заняло не менее трети неба. Ос­лепленные, мы могли продолжать свои наблюдения, только надев черные очки.

Луны приближались к горизонту и одна за другой исчезали. Перейдя свой зенит, «Сатурн» начал быстро опускаться. Ореол поблек, сила света уменьшалась, серебристый отлив становился матово-желтым.

– Я жду с нетерпением утра, – сказал профессор. – Ждать осталось недолго. Предлагаю вам, Брайт, поспать.

После непродолжительного спора я подчинился авторитету профессора и устроился на ночлег.

Спать почти не пришлось.

– Брайт, солнце!

В расплавленном металле горизонта красовался огромный баг­ровый шар. Вершины гор горели в огне. Не теряя времени, мы достали приборы и занялись наблюдениями.

Внезапно подзорная труба выпала из рук профессора. Я обер­нулся. Джемс Брукс застыл с мутно-неподвижными глазами.

– Что с вами, мистер Брукс?

– Смотрите! – отрывисто бросил он, протянув вперед руку.

На горизонте лежало второе солнце, раз в десять больше первого!

Безмолвно наблюдали мы оба светила, пока выплывавшее из-за горизонта третье солнце не вернуло нам дар слова.

– Мистер Брукс! – закричал я. – Что это значит? Куда мы попали?..

Впечатление было потрясающее... Я схватил профессора за руку и тряс ее.

– Вот видите, Брайт! Я правильно предугадал мощный центр тяготения!

Волнение лишило нас работоспособности. К тому же станови­лось невыносимо жарко – надо было поискать тень. Но пре­дварительно следовало заметить место, где находится по ту сторону пространства резонатор. Мы построили из камней хол­мик и воткнули в него деревянный стержень с тряпкой.

Расположенные неправильным треугольником, солнца стояли уже сравнительно высоко. Первое, средней величины, было не­сколько светлее нашего Солнца; второе, самое большое, имело оранжевый цвет; третье, меньшее из всех, испускало ослепи­тельно белые лучи с фиолетовым оттенком.

Мы не снимали более темных очков: море света было невы­носимо для глаз. На поверхности почвы уже нельзя было раз­личить никаких неровностей – все слилось в ослепительно свер­кавшую белую равнину.

Мы поспешили укрыться в тени ближайших гор.

В тени стало несколько легче, но ненадолго: солнца поднима­лись все выше. Раскаленные шлемы пришлось давно снять и обвязать головы платками, а также сбросить все доспехи и верхнюю одежду. Кожа на руках была обожжена и мучитель­но горела. Самочувствие ухудшалось. А голод и жажда заста­вили нас легкомысленно покончить с провиантом и остатками воды.

– Придется вернуться на Землю, – сказал профессор. – Но теперь мы уже знаем, чем необходимо запастись, отправля­ясь сюда. Мы привлечем ряд лип, которые уже не сочтут нас более фантазерами и не побоятся примкнуть к нам. Мы сорга­низуем большую международную экспедицию для исследования этой планеты. Это будет небывалым событием в истории человечества!

Едва волоча ноги, мы двинулись к исходному пункту.

– Включите резонатор! – скомандовал профессор.

Я стал вращать ручку магнето, ожидая открытия «люка» и шума искрящихся лучей. Но тишина не нарушалась.

– Дайте мне... проверить аппаратуру, – неестественно мед­ленно произнес профессор.

Он проверял и пробовал, крутил и вращал, настраивал и пе­рестраивал. И снова пробовал. Но ничто не помогало.

Томительно текли долгие минуты. Дрожащими руками профес­сор продолжал свою работу. Но все его попытки по-прежнему были бесплодны. Тогда он оставил магнето в покое и сел. Ли­цо его было бело, с висков сползали крупные капли пота.

– Все кончено, – хрипло проговорил он. – Мы не вер­немся отсюда.

Солнца поднимались все выше. Я тряхнул отяжелевшей головой и сказал:

– Почему, дорогой мистер Брукс, вы потеряли всякую надеж­ду? Быть может, в коттедже случайно прерван ток?

– Нет, – жестко отрезал он. – Причина несчастья гораздо страшнее и глубже, чем вы думаете. Мужайтесь и слушайте: пространства смещаются, а планеты летят в них с огромными скоростями. Уже миллионы миль отделяют нас от Земли.

Мы смолкли, покорно отдавшись судьбе. Потянулись часы му­чительной жажды, голода и разъедающей весь организм сла­бости.

Внезапно меня осенила мысль, которую я не замедлил вы­сказать:

– Мистер Брукс! А мистер Брукс?!

– Да?..

– Земля пробегает вокруг Солнца тридцать километров в се­кунду. Планета, на которой мы находимся, также движется. Кроме того, смещаются и сами пространства. Так ведь?

– Да, так.

– Почему же в таком случае, когда мы попали сюда, ре­зонатор стоял неподвижно, пока я не выключил его?..

– Признаюсь, вы озадачили меня. Не могу создать в настоя­щий момент никакой гипотезы. Наш жалкий трехмерный мозг не в состоянии постичь структуру четырехмерного мира.

Стало как-то легче: отчасти от понизившейся к вечеру темпе­ратуры, отчасти от высказанной мною мысли, возбудившей в глубине души маленькую надежду.

Закат солнц оказался не менее прекрасным, чем восход. Су­мерек почти не было, и вскоре мы очутились в такой же тьме, как вчера. День длился около пяти часов.

Затем началось повторение грандиозного лунного зрелища прошлой ночи. Но теперь нас, затерявшихся и погибающих в чужом и чуждом мире, уже не подавляло величие этой не­земной красоты.

– Я думаю над вашим вопросом, Брайт. Гипотез и теорий много. Но даже в лучшем случае найти в бесконечном про­странстве этого мира точку, где находится в данный момент Земля с резонатором, безнадежнее, чем отыскать в Тихом океа­не потерянный атом. Как видите, утешительного мало.

«Сатурн» заходил. Прошел еще один долгий час.

– Мистер Брукс, с тех пор как мы покинули Землю, вы не сомкнули глаз. Я прошу вас, несмотря ни на что, поспать.

– Вы заботитесь обо мне, как сын об отце, дорогой Брайт. Хорошо, я попытаюсь – в прошлый раз вы мне уступили.

Несмотря на трагизм положения, профессор вскоре уснул.

Мне стало как-то все безразлично. Впав в апатию, я лишь усиленно старался отгонять мысли о жажде и голоде.

Горизонт засветился и стал алеть. Восходило первое солн­це. Так как бояться здесь было некого, я последовал примеру профессора: оперся о свой мешок и погрузился в забытье.

* * *

Когда я проснулся, Джемс Брукс был уже на ногах. Он за­ботливо укрыл меня во время сна от палящих лучей солнца, уже высоко стоявших в небе.

– Что теперь... Брайт? – тихо спросил он, не глядя на меня.

– Теперь надо все же укрыться в тени.

Ощущение голода несколько притупилось, но жажда стала невыносимой. Напрягая остатки сил, мы с трудом достигли ближайшего убежища и в изнеможении опустились на «землю».

Солнца во всем своем великолепии заметно передвигались по идеально чистому небу. Мы ни разу не заметили здесь ни­чего похожего на облако.

Бездумно всматриваясь в глубокую, пустую синеву горизон­та, я внезапно обнаружил какую-то точку. Лениво вынул из мешка подзорную трубу и занялся наблюдением.

– Что вы открыли там, Брайт? – вяло протянул про­фессор.

Я не ответил – мое внимание было приковано к прибли­жавшимся с большой скоростью девяти продолговатым пред­метам.

Джемс Брукс поднял голову.

– Что там такое? – настойчиво повторил он вопрос.

Я молча протянул ему трубу. Судя по тому, как быстро он выхватил ее из рук, выражение моего лица, по-видимому, силь­но изменилось.

– Брайт! Это люди, живые существа! Мы спасены!..

* * *

Сатурниты быстро разместились по снарядам и завинтили диски.

Внутреннее пространство эллипсоида представляло собой ог­ромный зал. Шестиугольные грани, выглядевшие снаружи чер­ными, оказались полупрозрачными – пропускали мягкий, ров­ный свет.

Сложная, гармонично расположенная обстановка производи­ла впечатление легкости и совершенства. Мозаичные подобия столов, диванов и кресел, как и множества различных других предметов и приспособлений, поражали богатством цветов и форм чуждой нам красоты. Все искрилось и блестело, но мяг­ко, не резало глаз, при повороте же головы меняло тон. Воз­дух был пропитан приятным ароматом. И никаких машин...

Темнело. Грани медленно засветились голубым... Причудли­во переливаясь голубыми тонами, обстановка приобрела сказоч­ный, фантастичный вид.

Все сели. Ощутилась возрастающая тяжесть в ногах; какая-то сила прижала тело к сиденью и спинке кресла. Очевидно, снаряд стал ускоренно двигаться – под большим углом к горизонту. Произошло это плавно и бесшумно. Ощущение тяже­сти в ногах и теле вскоре стало исчезать.

– Но где же все-таки машины?..– Не видно... Да, Брайт, нам так же трудно понять механику этого полета, как дикарю – действие ра­диоприемника. Посмотрим, однако, как далеко мы улетели от нашей луны.

Я стал искать ее глазами в шести­угольных окошках, но ничего не уви­дел: испуская голубой свет, они по­теряли прозрачность...

Сидевший возле нас сатурнит ука­зал вниз. Семь окошек, прекратив свечение, стали кристально прозрач­ными... Поле зрения занимал огром­ный блестящий серп.

– Судя по видимым размерам планеты, мы удалились от нее уже на тысячи миль. Нет, Брайт, тут что-то не сходится: при ускорении, необ­ходимом, чтобы покрыть за такое малое время подобное расстояние, далеко не достаточно чувствовать только некоторую тяжесть в теле. Здесь действуют какие-то специальные приспособления сатурнитов. Изумительная тех­ника!

Сатурнит подвел нас к одному из столов и наклонил его доску. Мы увидели на темном фоне изображение «Сатурна» с четырнадцатью лунами. Огненно-желтые, они двигались и вра­щались. Я заглянул под стол.

– Напрасно ищете, Брайт, ничего там не найдете. Не со­мневаюсь, что это изображение транслируется с их планеты.

Обратив наше внимание на видневшийся в окошках серп, сатурнит указал один из спутников «Сатурна» на изображении. Ясно: нас сняли с этой луны!

– А спросите-ка его, Брайт, куда мы летим, – спровоци­ровал меня Джемс Брукс.

Я обвел руками пространство эллипсоида, вытянул палец в направлении полета, а затем к столу. Сатурнит указал не центральную планету, а один из ее спутников.

– Он не понял, мистер Брукс.

– Прекрасно понял, Брайт. И дал правильный ответ – мы летим именно на эту луну.

– Ах, так вот чем объясняется, что сатурниты не страдали на покинутой нами планете от сравнительно слабых тяготения и атмосферного давления! Они не с «Сатурна»!..

Сатурнит прислушивался к нашему разговору...

– Мистер Брукс, а вам не кажется, что он... понимает, о чем мы говорим?..

– Давно кажется, Брайт. Мы не знаем, что это за суще­ства и какие у них способности...

Один из сатурнитов поднял руку, другой обхватил нас за та­лии. Снаряд плавно опрокинулся «вниз головой»... Мы заба­рахтались, как пойманные лягушки, – потеряли свой вес.

Через несколько мгновений мы снова стояли на полу, но те­перь под ним была планета, к которой мы приближались. Са­турниты проделали этот сложный межпланетный фокус с пора­зительной ловкостью, спокойной уверенностью и быстротой.

Когда наши талии были освобождены, мы беспомощно по­висли, потеряв всякое чувство ориентировки. Потолок, стены и пол смешались... Мы застывали в пространстве в любом положении, а при движениях руками и ногами летели в различ­ных направлениях.

– Мы свободно падаем на планету под действием ее «зем­ного ускорения», – рассуждал профессор, расположенный пер­пендикулярно мне, касаясь головой моей головы.

– Почему вы так странно стоите, мистер Брукс?..

– Я-то стою прямо – это вы прицепились ко мне под углом!

Я попытался привести Джемса Брукса в параллельное себе положение, но стукнулся носом о его ногу, и мы разлетелись в разные стороны. Ударившись попутно о какого-то сатурнита, я благополучно достиг головой стены. Профессор ухитрил­ся примкнуть левой ногой к потолку; правая болталась в воз­духе.

– Брайт, зачем вы стали на голову?

– Я думаю о том, почему резонатор начал вдруг действовать. А в этой позе удобно размышлять.

– Можете стоять на голове целый день – не поможет. Предполагаю, что главная причина, – рассуждал профессор, плавно покачиваясь, подобно шару с водородом, вокруг своей ненадежной точки опоры, – в относительности времени. В раз­ных мирах оно может различно...

Слишком энергично взмахнув рукой, Джемс Брукс лишился всякой опоры. Но тем не менее мужественно продолжал:

– ...различно протекать. Однако возможны совпадающие мо­менты. В такие именно моменты резонатор и должен отвечать на призывы магнето.

Сатурниты привыкли, очевидно, к подобным полетам – они свободно витали в пространстве. Что же касается предметов, то большинство их было прикреплено к поверхностям, кото­рые недавно назывались «полом», «потолком» и «стенами». Практически же таких здесь не было – содержимое снаряда равномерно распределялось по всей его эллиптической поверх­ности. А различные неприкрепленные мелочи плавали в воз­духе и при прикосновении к ним разлетались в стороны. У са­турнитов были специальные удочки с крючками и сетками, так что им не стоило труда поймать любой предмет.

– Давайте, Брайт, помечтаем, – предложил профессор, переворачиваясь на «потолке» на другой бок. – Если гипотеза, которую я высказал, справедлива, мы сможем попасть в другие солнечные системы. Перенеся оборудование на планету сатур­нитов, мы перешагнем вторую границу миров и попадем в тре­тье пространство. Так мы облетим с вами ряд миров вселенной!

Охвативший меня восторг должен был вылиться в движе­ния. Потрясенный услышанным, забыв о весе своего тела, я бросился обнимать Джемса Брукса.

– Осторожно! Тише! Разобьете себе голову!..

Но было уже поздно: кувыркаясь и размахивая безудержно болтавшимися руками и ногами, я полетел отнюдь не в жела­емом направлении. При описании мертвой петли один из сатур­нитов подцепил меня удочкой за ногу и сунул под некое подо­бие дивана. Я оказался в тихой пристани.

Профессор осторожно, во избежание непредвиденностей, рас­хохотался.

– Держитесь там спокойно и не шевелитесь, Брайт. Своей неудачной выходкой вы сбили меня с мысли. Так вот: мы вой­дем в контакт с сатурнитами и будем вместе работать. У них должны быть ученые, по сравнению с которыми мы окажемся школьниками. Мы воспользуемся их техникой – перенесем межпланетные снаряды на Землю и облетим всю нашу солнечную систему! Спокойно, спокойно, Брайт! Не вылезайте от­туда!

– М-да.. – сдержанно промычал я, обогащенный опытом.

* * *

Тела стали тяжелеть и плавно опускаться: ускорение падаю­щего снаряда, очевидно, искусственно уменьшалось.

Рядом со мной стоял профессор. Один из сатурнитов указал на окошки под ногами. Мы увидели ярко-белую планету в фазе полнолуния. Затем прояснились семь граней сбоку, в которых показался маленький желтый серп покинутой нами луны.

Планета, на которую мы стремительно падали, быстро уве­личивалась, выходя за пределы поля зрения.

– Вскоре мы прибудем, – объявил профессор, держа в ру­ках свой хронометр. – Сатурниты пересекают пространство с непостижимой для наших понятий быстротой!

На нашей луне уже отчетливо виднелись черные океаны и матовые материки.

– Чувствуете, Брайт, что становится все теплее?

– Да, мы вошли, очевидно, в сферу тепла планеты.

– Не потому: это происходит вследствие сопротивления атмосферы. Вспомните о метеорах. Метеориты раскаляются и испаряются, а этим снарядам ничего! Только внутри немного теплее...

Все сели. Я ощутил быстрое увеличение веса и вторично ока­зался прижатым к сиденью и спинке кресла.

Затем почувствовался легкий толчок снизу. Через минуту отскочил диск снаряда. В проем хлынул поток яркого дневно­го света.

– Полет продолжался 6 часов и 23 минуты! – восхищен­но воскликнул профессор. – Это изумительно и невероятно! Мы не оценили еще, Брайт, их бесподобную, блестящую технику: межпланетный полет далеко не прост! Я преклоняюсь перед ними – они гении по сравнению с нами!

Сатурниты собрались у выхода, уступая нам первым дорогу.

Отяжелевшие ноги плохо слушались; Сатурниты взяли нас под руки, и мы с волнением вступили на почву Новой Земли.