Социальная основа средневекового искусстваНаша задача
здесь — осветить содержание и формы искусства, созданного европейским Западом в
различные участки того периода, за которым закреплено обозначение
средневековья. Удачно или нет, имя это присвоено приблизительно (границы
исторических больших периодов не могут быть точными) полуторатысячелетию II/III
— XV вв., которое лежит между падением Римской империи (а с этим последним —
концом «классической древности») и так называемым новым временем'. Содержание и
формы искусства средневековья в своем богатом разнообразии и живой смене
отразили реальные комбинации производственных отношений и бурную подчас игру
общественных сил. Остановим на минуту взгляд на крайней сложности социальной базы этого искусства. Наблюдателю, проникающему в мир новых деятелей средневековой Европы — круг северного варварства — только вместе с римским легионом и греко-римским этнографом, наблюдателю, который может ознакомиться более систематически только с обществом, уже подчинившимся римскому влиянию, трудно подсмотреть во всей рудиментарности подлинное •его существо. Более непосредственно о нем скажут не «письменные свидетельства», но надолго опережающие их голоса вещей (язык искусства, таким образом, здесь, как и везде, древнее языка письменной речи). Период, о котором осведомляют только эти последние, в которые вводит только археология, данные, принятоназывать «преисторией». Ее данные, так же как и первые неясные указания письменных источников, создававшиеся под впечатлением первых встреч римлян с варварами, рисуют общество доклассовое, в состоянии текучем, со слабо обозначившимся социальным расчленением. Но мы должны помнить, что рождение средневекового западного общества, с которым вдвинулись в оборот истории новые территории и народы (это территории к северу от Альп, Пиренеев и Балкан; это берега Атлантического океана и Северного моря; бассейны больших и малых рек — Рейна, Дуная, Роны и Сены; это племена иберов и басков, кельтов и германцев, венгров и западных славян), совершается в грандиозном крушении средиземноморского греко-римского мира, пропитанного цивилизациями: древних восточных монархий. Мы должны помнить, что социально и художественно средневековье живет наследством этого мира, ищет путей среди его развалин и (как в переносном, так и в прямом значении) строит свое здание из его материалов. В социальном же отношении Римская империя представляла картину классового крупнокапиталистического общества, опирающегося на основу рабского труда, во многих отраслях, в частности в области артистической, высококвалифицированного, со сложной системой дифференциации. Таковым был этот рабский труд почти с самого начала его применения. Подчинив вооруженною рукою культурные общества Греции и Востока, римская система фактически отдала в бесконтрольное распоряжение владыки хозяйственной жизни, римского магната, большую, технически часто высокую рабскую силу завоеванных стран. И если под
конец Римской империи разложение железного ее строя частью освобождает многие
социальные элементы и группы, чтобы наполнить огромные, иногда миллионные, ее
города настоящим пролетариатом, за плату продающим свободные руки, то сельское
поместье, латифундия (а между огромными латифундиями преимущественно был
поделен римский мир, и таким он вступил в средневековье), долго еще и в
значительной степени живет трудом рабским. Лишь постепенно — в этом
характернейший процесс уже средневековой хозяйственности — при падающей
интенсивности производства, возрастающем натуральном характере хозяйства
ослабление рабства, с одной стороны, и втягивание в зависимость крестьянской
свободы — с другой, создают промежуточный крепостной труд. С омертвением и
запустением городов в III и IV вв. режим крепостного поместья станет основным
режимом средневековья. Здесь, в
средневековом поместье, частично рядом с римским магнатом, но все решительнее
сменяя его, во главе становится новый владыка и организатор хозяйственной жизни
и интересующей Среди руин
империи, «разнося» и подбирая «кости Рима», новый хозяин налаживает свой быт
подчас в рабском подражании быту предшественника своего в римской вилле. Он хранит его писцовые книги, его кадастр и похищает мраморные колонны его дворцов и храмов, чтобы убрать ими свои, заимствует его мастеров и стиль. И, однако, сквозь подражание, бессильное и неловкое, а потому более поражающее несходством, чем сходством, облик нового общества скоро дает себя почувствовать в ряде более или менее ярких обнаружений. II если в дальнейшем, после периода варварской анархии, -вновь организованная (с IX в.) в огромную Западную империю (она опять называет себя Римской, но сверх того Священной) Европа под управлением императоров Каролингов и Оттонов даст законченную картину общества с чрезвычайно характерным для всего строя (см. ниже) художественным выражением, то эта картина, в самом зените своем имеющая глубокие зияния — глубокие провалы, начинает изменяться уже с конца Х в. Изменение станет видимым и сильным с новым разложением «имперского священного единства», с мощною тягой странствий и сношений с далеким Востоком. Здесь уместно подчеркнуть, что для жизни и искусства всего огромного периода средневековья характерно влияние той организованной силы, которая в известном аспекте представляется в нем доминирующей,— религии и церкви. Я - репортер! Стали очевидцем события или происшествия? Напишите об этом в своем блоге на Барнаул-форум.ру или сообщите нам на admin@barnaul-forum.ru
Просмотров: 1542
Комментариев: 0
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем. Комментарии к новости:
|