1. Пробуждение интереса к средневековым текстам в Германии XV—XVI вв. Бережность к традиции исторического текста отличала известные участки феодальной эпохи, особенно века XII и XIII. В века XIV и XV забота эта меньше. В традиции они довольствовались баснями. XVI век в Италии и Франции был веком заботливого восстановления и уже печатной публикации текстов античности. Для текстов средневековых подобная забота, слабая в странах романских, определенно характеризует Германию. Здесь с чувством живого, отчасти боевого интереса заглянули во вчерашний день. С папскими, католическими традициями прошлого, уходящего для протестантских стран, вступали в борьбу многие силы: империи, рыцарства, буржуазии, передового крестьянства, многочисленной интеллигенции. Поиски, проверка, публикация исторических архивов совершались раньше и живее, чем где бы то ни было.

На границе XV—XVI вв. во главе движения в этом смысле стала императорская власть. Максимилиан I был одним из первых государей эпохи Возрождения, не жалевших денег на разнообразную поддержку исторического изучения: на покровительство Венскому университету, в его время насчитывавшему до 7000 студентов, оплату историков и организацию при своем дворе исторического салона с состязаниями ученых, поддержку ученых странствий в поисках рукописей, архивов и хроник, которые сам он охотно скупал, делая историю ходким товаром. И если придворные его историки (Conrad Celtis) не всегда дописывали своп задуманные большие исторические сочинения (Germania Illustrata), то в поднятом движении было открыто и опубликовано немало ценнейших исторических средневековых текстов, как Пейтингерова таблица (дорожная карта III в.), хроникеры Кассиодор, Иорнанд и Эйнгард (биограф Карла Великого), Павел Диакон, Видукинд и Лиутпранд, монахиня Гросвита и историк Штауфенов Оттон Фрейзингенский.

Разгар немецкой революции XVI в. и расцвет книгопечатания были могущественными факторами, питавшими движение. Оно выдвинуло одно важное коллективное предприятие. По инициативе славянина из Истрии Матвея Франковича (Mathias Flacius Illyricus) компания ученых-протестантов предприняла в печатных мастерских Магдебурга историю католической церкви в ее документах de bibliographie historique. P,, 1906. Для западной нумизматики: Lenormant F. Le trosor de numisrnatique et de glyptique. P., 1831-1850; Engel A., Sen-are P. Numismatique au Moyen Age. P., 1891-1895 и ценнейшие практические указания в статье Du Gauge «Moneta». Для гербологии: Лукомский В. К. Гербоведение и герб // Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 13. Для печатей: Giry A. Ор. cit. Р. 622-655, там же литература. Для миниатюры: Zimmermann H. Die vorkarolingische Miniatur. Wurzburg, 1916; Martin H. Histoire de la miniature au XIII siecle. P., 1924., располагая ее по столетиям (centuriae), откуда и само имя предприятия «Магдебургские центурии». В настороженнокритическом отношении ко всему, на что опиралась католическая церковь, «магдебургские центуриаторы» разоблачили ряд знаменитых подлогов, между прочим, так называемые «Лжеисидоровы декреталии» (см. ниже). Другим интересным предприятием того же Матвея Флация явилось издание средневековой студенческой сатиры, избиравшей своей преимущественной темой клир «в его главе и членах» и получившей имя «поэзии вагантов» или «голиардов». Через 14 лет после магдебургского издания (выходило в годы 1559—1574) папский Рим ответил на него изданием Барония (Baronius. Annales ecclesiastici; первый том вышел в 1588 г.), давшим сперва впечатление большей глубины католической науки, впоследствии, однако, в критике эллиниста Казобона и Луки Хольстения подвергшимся основательному подрыву (Хольстений отмечает в «Анналах» до 8000 неверных утверждений) и в дальнейших изданиях сосчитавшимся с этим упреком.

2. «Дипломатические битвы» XVII в. Немецкая источниковедческая работа была уже предварением того движения, которому дали имя bella diplomatica. Новое (протестантское) общество, выдвинувшееся в борьбе с католической церковью и овладевшее ее прежними имуществами и правами, предъявило иск не только об этих правах, но и о положительных документах на них. Оно поставило вопрос об аутентичности ее архивов. На чем основаны мирская власть и финансовые притязания Римской курии? Какие права имели епископы на территории городов? Что такое Германская империя и ее прерогативы? Что такое власть сеньоров? Никогда дипломы и хартии не были предметом таких страстных споров. Этому времени дали имя периода «дипломатических войн» (bella diplomatica), имя, извлеченное из сочинения некоего Людевига «Об употреблении и значении дипломатического искусства, далее о дипломатических войнах, разыгравшихся во Франции, Италии, а также в верховных трибуналах Римской империи» (Leipzig, 1720). Фоном и идеологическим увенчанием всего движения была характерная для эпохи философия скептицизма, начавшееся с Монтеня движение против традиции и авторитета. Вызванные практической нуждой «дипломатические войны», если они осуществлялись работниками глубокого ума и сильной теоретической складки, отложились в настоящие научные дисциплины.

3. Духовные компании XVII—XVIII вв.: бенедиктинцы и болландисты. Работа эта особенно интенсивно совершалась во Франции и Бельгии. Послетридентская католическая церковь, встревоженная сокращением своего стада, стремилась всячески парировать внутреннее разложение своих органов, энергично призывая к реформе и внутренней работе, в частности работе научной, прежние знаменитые свои ордена, гордившиеся ученостью и писательской деятельностью. На этот призыв откликнулись из старых орденов бенедиктинский, а из новых — иезуитский . Из бенедиктинского ордена выделилась особая конгрегация св. Мавра (откуда имя ее членов «мавристы»). Сделав парижское аббатство Сен-Жермен-де-Пре своим седалищем и библиотекой, конгрегация, имевшая во всех странах католического мира — в среде своих еще многочисленных монастырей — друзей и корреспондентов, задумала большое научное дело: собирание в подлинных рукописях с целью в дальнейшем их издания исторических текстов, интересовавших в первую очередь церковь, а затем и вместе с тем (ибо в средние века «церковь» охватывала все общество и, во всяком случае, все люди школы, официально считаясь клириками, входили в духовенство) историю вообще. Усилия собирания (путем переписки, сношений и многочисленных странствий) учеными-бенедиктинцами подлинных рукописей (эвристика), очищения текстов от всего подложного и сомнительного (первоначальная историческая критика) и последовавшие затем публикации текстов явили впервые в истории образец в больших масштабах проводимой систематической историко-критической работы, вызывая признание представителей тогдашней науки и тревогу и возражения, даже осуждения, тогдашних официальных католических кругов.

Издательство мавристов ставило следующие задачи, формулированные на собрании генерального капитула ордена в 1648 г.: 1) издания «отцов церкви». Впоследствии длинный ряд всех этих, зачастую весьма ценных, изданий, опубликованных in folio, был повторен в доступном издании Migne (Patrologia Latina); 2) памятники и сочинения, относящиеся к истории церкви; 3) памятники, относящиеся к истории бенедиктинского ордена. В ряду этих последних особенную ценность представляют издания Жана Мабильона «Annales Ordinis s. Benedict!», цитируемые обыкновенно как АОВ, и «Acta Sanctorum Ordinis s. Benedicti», цитируемые как ASOB; 4) труды, относящиеся к вспомогательным наукам истории. Здесь гордостью бенедиктинской работы стал палеографический компендий Мабильона (см. ниже). Рядом с этим доныне имеет практическое значение четырехтомный компендий по задачам средневековой хронологии, так называемый «Art de verifier les dates», впоследствии сжатый ученым Французского института Mas Latrie в большой однотомник под названием «Tresor de Chronologic» . 5, 6, 7 и 8) составляли труды, относящиеся к истории Франции церковной, общеполитической, литературной и провинциальной, а затем 9) «Извлечения из рукописей и заметки» и 10) несколько неопределенная рубрика «других предприятий», вмещавшая все, что не вошло в прочие рубрики.

Следует заметить, что в литературной истории Франции мавристам принадлежит одно начинание, которое, как и большинство бенедиктинских научных начинаний, принятое впоследствии Французским институтом, сыграло роль первоклассного научного пособия. То была «Histoire litteraire de la France», доведенная ими до XII, а ныне под руководством Французского института до XIV в. включительно. Идущие в порядке хронологическом, а в конце тома (см. в т. XII индекс за первые двенадцать веков, а в т. XXIII — за XIII в.) индицированные в алфавитном порядке имен авторов и анонимов статьи, написанные большею частью оригинальными учеными, дают в беспритязательной и удобной форме биографии всех «писателей» и сведения об их писаниях, охватив ныне уже значительную часть средневековья.

В «Истории Франции» под редакцией одного из трудолюбивых мавристов, Dom Bouquet, положено начало капитальному собранию «Историков Галлии и Франции» (Recueil des historiens de Gaule et de la France), первые восемь томов которого появились в годы 1737—1752. К сожалению, располагая материал «по векам», издатель принял систему разрывать на части большие хроники, захватывавшие ряд веков. Ныне в руках Французского института томом XXIV коллекция вступила в XIV в.

Не менее удачным и практично задуманным оказалось то предприятие, которое обозначено было как «Заметки и извлечения из рукописей» (Notices et extraits des manuscrits). Сохраненное и продолженное под этим именем тем же Французским институтом, ныне издание дало уже десятки томов, где все с большим совершенством критической обработки лучшими французскими учеными читателям предлагаются ценные и живые извлечения из подлинных, неизвестных дотоле текстов и рукописей, путь к темам которых дают удобные алфавитные индексы, именные и предметные.

Среди выдающихся бенедиктинских ученых работников (выделение отдельных имен вообще было мало в обычае бенедиктинской работы, коллективной в значительной своей части и обычно безымянной) следует назвать несколько имен: Дом (сокращенное «господин», dominus: обычный титул бенедиктинцев) Люк д'Ашери, один из основателей и первых библиотекарей конгрегации, Дом Тарисс, Лабб и Коссар, издатели соборных актов, Мартен и Дюран, издатели ряда подборов текстов, в частности ценной «Сокровищницы неизданного» (Thesaurus anecdotorum) в 4 томах. Но особенной славой конгрегации был безмерно трудолюбивый искатель и талантливый ученый Жан Мабильон. Составитель вышеуказанных больших историй ордена, автор первой замечательной критической биографии св. Бернарда (вызвавшей ярые нападки курии), Мабильон в особенности вызван был 'к первоклассному труду своей жизни нападками на бенедиктинскую работу со стороны болландистов, общества, выделившегося из компании иезуитов и создавшего центр работы в Антверпене также в начале XVII в.

Инициатором этой работы был Г. Розвейд. В дальнейшем в сотрудничестве с И. Болландом (отсюда имя общества), Г. Реншеном и Даниилом Папеброком он установил план и приступил к осуществлению собирания рукописей и издания текстов легенд святых обеих половин христианского мира: «Acta sanctorum quotquot toto orbe coluntur» ⁸* (пит. как АА). Эти легенды предположено было публиковать не в хронологическом порядке исторических текстов, но в порядке празднования святых по дням и месяцам, осуществляя таким образом западные «Четьи-Минеи» — принцип научно самый нецелесообразный, ставивший рядом легенды разных веков и разного качества. Предприятие было поставлено под покровительство папской курии и австрийского императорского дома. Отдельные выходившие томы снабжались посвящениями членам последнего и портретами австрийских эрцгерцогов и эрцгерцогинь. Включая в свой ряд очень видных эрудитов, общество зачастую не могло скрыть тех весьма серьезных сомнений, тех -противоречий, какие возникали по поводу легенды. Добросовестно относя эти сомнения в подстрочные примечания, авторы оставались возможно «благонамеренными» в «корпусе» — черта, которая наряду с другими аналогичными неувязками довольно скоро стала вызывать неблагоприятные суждения науки о предприятии болландистов.

Тем более своеобразным является тот повод, по которому болландисты столкнулись с бенедиктинцами. Им было издание бенедиктинцами грамот-привилегий аббатства св. Дионисия. В порыве гиперкритики Даниил Папеброк объявил эти древние грамоты подделками, выставив парадоксальный тезис: «старые эти пергамены тем сомнительнее, чем на большую древность они претендуют». Приложенное к архивам Сен-Дени, это положение подрывало основу материального достояния аббатства и их историческую ценность, колебля научные критерии работы мавристов.

Конгрегация поручила Мабильону дать ответ нападавшим. Не позволяя увлечь себя «монашескими сварами», Мабильон шесть лет потратил на основательное изучение вопроса, чтобы выступить во всеоружии законченной конструкции целой новой, им созданной системы принципов, одновременно палеографии и дипломатики, изложению которой дал имя «De re diplomatica libri sex»  (P. 1673) и которая нашла безусловное признание со стороны противника.

Однако вся совокупность научно-критических исследований Мабильона, колебавших самые чтимые (официально) церковные легенды, поставила его и работу бенедиктинцев вообще под угрозу преследований со стороны курии. Под этой угрозой умер сам Мабильон. Уже после его смерти новые скептические течения внутри конгрегации, в ином смысле поставившие под вопрос значение его трудов, вызвали защиту и развитие его системы в сочинениях двух бенедиктинцев, Дом Тассена и Дом Тустена, «Деяния святых, почитаемых во всем мире» (лат.). «Шесть книг о дипломатике» (лат.). Но внутри конгрегации многое менялось. Ученые светского типа сменили старое поколение. Таким был Б. Монфокон, создатель греческоп палеографии. Работа конгрегации вырождалась, таким образом, еще до того, как бури Французской буржуазной революции, уничтожив вместе со многими остатками средневековья монашеские ордена, приостановили ее окончательно. Лишь впоследствии был поставлен вопрос о продолжении работы маврнстов, но уже в иных формах.

4. Необолландисты. Несколько иначе осуществился конец или, точнее говоря, большой перерыв в работе болландистов. Уничтожение иезуитского ордена в 1773 г. само по себе не могло не отразиться на работе его ученого органа, хотя этот последний был пощажен в декрете упразднения ордена. Но затем ряд стеснительных указов Иосифа II, под давлением которых, однако, еще в 1793 г. вышел 53-й том «Acta Sanctorum», уже был предвестником неблагоприятной для клерикальных предприятий атмосферы Великой революции. Работа болландистов прервалась на несколько десятилетий, чтобы возобновиться однако с 1837 г.

Французский институт готов был взять ее ведение в свои руки. Но возродившееся в самой Бельгии общество необолландистов, получив стипендию своего правительства, возобновило прежнюю работу, поставив задачей в прежних рамках «Миней» поднять издание по возможности на высоту научных требований. В таком смысле особенно энергична и плодотворна была в годы 1903—1911 деятельность ученого-иезуита де Смедта с его сотрудниками Делехе и Ван-ден-Геном (Deleliaye и Van den Ghen). Издательство поставило более высокие требования изданию текстов и создало несколько превосходных научных орудий для работы, которые ныне вошли в обиход соответствующих областей исследования: 1) «Catalogus codicum hagiographicorum latinorum, etc.», 2) «Bibliotheca hagiographica latina, etc.», 3) «Bulletin des publications hagiographiques», наконец, периодический спутник и, так сказать, архив работы «Analecta Bollandiana» •с его строго систематически поставленными обзорами рукописных открытий и с его рецензиями на все, что выходит в области медиевистики, сделавший себя прекрасным пособием медиевистики вообще.

5. «Светские бенедиктинцы» XVII—XVIII вв. Родственной по характеру работе «духовных компаний» XVII и XVIII вв., близкой по результатам, хотя менее сильной и систематичной по масштабам, была научно-издательская деятельность светских ученых людей этой эпохи, особенно во Франции. Им впоследствии любили давать имя «светских бенедиктинцев». На первом месте в этой работе мы видим элементы официальные, зачастую консервативные, работающие при материальной поддержке и под покровительством королевской власти. Таковы библиотекарь Королевского книгохранилища (Bibliotheque Royale, впоследствии ставшей Bibliotheque Nationale) Etienne Baluze, издатель капитуляриев франкских королей и соборных актов каролингской эпохи, собиратель и копиист огромного множества ценных подлинников («красные тетрадки» Балюза в Национальной библиотеке), «королевские историографы» братья Scevole и Louis de Sainte Marthe, так называемые «Саммартаны», инициаторы одного из очень важных предприятий, которое в своем продолжении влилось в работы мавристов и в конечном счете Французского института, «Gallia Christiana», собрание биографий местных епископов и летописей епархий Франции, скомпонованное по подлинным текстам и расположенное по церковным «провинциям». Но в особенности в работе «светских бенедиктинцев» XVII в. следует отметить гигантский памятник учености, воздвигнутый трудолюбием Дюканжа.

6. «Словарь средней и низкой латыни» Дюканжа. Казначей города Амьена Charles du Fresne sieur Du Cange, этот кропотливый собиратель, с юности получил вкус к «честному и приятному времяпрепровождению» выписывания фрагментов, освещавших смысл того или другого слова из текстов «среднего тысячелетия» от 500 до 1500 г. Наполнив свои лари миллионами выписок, Дюканж мечтал о сочинении из истории средневековых учреждений и завершил поиски свои в более непритязательной, более научной и полезной форме «Словарем средней и низкой латыни» (Glossarium mediae et infimae latinitatis), вышедшим в 3 томах в 1678 г. Для каждого слова с кратким переводом его на французский язык вместо толкования латинского дается в хронологическом порядке ряд текстов, выписанных из опубликованных в рукописных подлинниках: хроник, дипломов, законов и т. д., где оборачивается это слово. Нередки случаи, когда серии текстов, подобранных Дюканжем вокруг таких слов, например, как investitura, immunitas, moneta, manumissio "*, почти бывает достаточно, чтобы построить на их основании, как на подлинном материале, историко-критическое исследование о соответствующих проблемах. Словарь Дюканжа был переиздан в 1736 г. бенедиктинцами в 6 томах с 4 томами Supplementum. В 1840—1850 гг. последовало новое издание Henschel-Didot, а в 1883—1887 гг.— переиздание последнего L. Favre'OM в 10 томах. Ныне международная комиссия, работающая под руководством Французского института, занята новым изданием Дюканжа [Р., 1937-1938. Vol. 1-10].

7. Положительные стороны и ограничения предприятий XVII— XVIII вв. Наличие коллективной дисциплины и усердие в деле собирания и издания памятников, и в частности сильный критический метод мавристов, дали возможность осуществиться предприятиям , которые стали надолго основными для изучения феодального прошлого. Очень ценны в этих изданиях их заботливые указатели имен, личных и географических, и предметов. Как бенедиктинцы, так и болландисты сопровождают каждый том такими индексами, где учтены не только крупные исторические факты, изложенные текстом, но показания бытовые и культурные, каковы сведения о дожде и наводнении, плуге и навозе, строе войска и методах посева. Читатель, ищущий в них подобных сведений, избавлен от необходимости самому погружаться в кропотливое перебирание всей массы часто далекого от него по интересу материала, пользуясь нитями индексов, которые ведут его почти безошибочно к нужным темам.

Но рядом с этими положительными сторонами, доныне составляющими славу этих изданий, в работе их было немало ограничений, вызванных узостью организации, ее специально направленными интересами и связями. Дело бенедиктинцев и болландистов не могло стать широким предприятием, заинтересовать и увлечь широкие круги. Латинский язык, на котором переписывались ученые-мавристы, уже не был языком большинства. Странствия в поисках рукописей и ученых сношений — подвиг, трудный уже для них, но облегчавшийся специальными связями и всегда для них открытыми госпициями обителей, был в то время почти недоступен для работников иной организации. Извлекши немало драгоценных подлинников и сосредоточив их в библиотеке Сен-Жермен, ученые компании не имели ни средств, ни сил организовать дело регистрации и охраны оставшихся рукописных фондов широко и систематически. Бедствие «рассеянности документов» было лишь частично парировано их собирательством, и известно, что 1789-й год в одном Париже застал сотни частных или церковных архивов, закрытых для публики, лишенных каких бы то ни было рацион&льных описаний и каталогов и за их отсутствием не могущих быть использованными. Трудность странствий осложнялась, таким образом, безнадежностью поисков, фактической невозможностью передачи и—за отсутствием фотографии в то время — неточностью и затруднительностью копий.

Французская революция (в первых своих шагах опрокинувшаяся всей силой стихийного гнева на «титулы тирании и суеверия») уже, однако, в Учредительном собрании, но еще более в Конвенте взяла на себя систематическую охрану, организацию и изучение архивных, как и музейных и библиотечных, фондов, чтобы впервые в истории поставить это дело широко, в общегосударственном масштабе. Об этой стороне деятельности мы скажем ниже в связи с тем дальнейшим ее развитием, какое осуществил во Франции XIX век. Ныне мы остановимся на большом, уже «светском» предприятии начала этого века, имевшем, однако, известные черты, которые роднили его (особенно вначале) с только что описанной работой. Мы имеем в виду предприятие Monumenta Germaniae Historica.

8. Monumenta Germaniae Historica. Если религиозное рвение и защита интересов католической церкви были сильным движущим моментом работы бенедиктинцев и болландистов, то движущей силой крупнейшего светского  предприятия XIX в. было националистическое чувство — «патриотизм» дворянских и буржуазных кругов поднимавшей голову Германии. Едва оправлявшиеся от гнета наполеоновского завоевания круги эти в разбитых на многие политические единицы частях «немецкого отечества» в искании единства и «народной самодеятельности» хватались за их воспоминания в историческом прошлом германского средневековья, от эпохи «свободных и активных» германских племен через эпоху Империи с ее внешне блестящими страницами до эпохи корпоративной самодеятельности городских и цеховых свобод, рисовавшихся воплощением искомых начал.

Естественным следствием знаменитых «речей Фихте к немецтому народу» представляется в этих условиях вышедший в 1818 г. «манифест» К. Дюмге «Возвещение о необходимости общего собрания лучших немецких исторических писателей средневековья» и призыв создать, «вызвать к жизни ученый круг», аналогичный духовным компаниям минувшего века во Франции. Границы подлежащего восстановлению периода намечались — как и в словаре Дюканжа — в пределах «среднего тысячелетия»: от 500 до 1500 г. Географические границы рисовались пределами Германии с включением Италии и Восточной Франции. На этой основе особенно активному инициатору предприятия барону фон Штейну удалось создать в 1819 г. (во Франкфурте-на-Майне) «Общество изучения древней немецкой истории» (Gesellschaft fur altere deutsche Geschichtskunde).

Серии предложенных к изданию памятников было дано имя «Исторических памятников Германии» (Monumenta Germaniae Historica), а тому постоянному периодическому органу, который имел сопровождать работу и публиковать ее предварительные результаты,— «Archiv der Gesellschaft etc.» Первые 10 его томов, вышедшие при первой редакции Георга Генриха Перца, поставленного тогда во главе работы, носят в ученых кругах имя «Перцова архива» (Pertz-Archiv) в отличие от того «Neues Аг•chiv der Gesellschaft etc.», который создался после реформы предприятия в 1876 г. Планируя издание собираемых текстов, Общество наметило пять главных серий, которые подлежали публикации по мере накопления материала независимо одна от другой: 1) «Исторические писатели» (Scriptores; сокращенно цитируются MG SS); 2) «Законы» (Leges—LL); 3) «Грамоты» (Diplomala—DD); 4) «Послания и письма» (Epistolae — Ерр.); 5) «Древности» (Antiquitates — Ant.) — отдел, куда могли войти бытовые памятники и другие, не вмещавшиеся в предыдущие рубрики.